Тим Собакин

Савелий Пингвиньев

Мышь ЧЕ-ТЫ-РЁХ-МЕР-НАЯ

Однажды я пошел в магазин. А там сыр продают. "Надо же, - подумал я, - сыр! Куплю, пожалуй, граммов двести." Купил. Дома положил в холодильник. Съем, думаю, на ужин. Но вечером обнаружил, что сыра нет. Куда бы ему деться? Взять никто не мог - я ведь один живу. Вдруг вижу: сидит в углу мышь и сыр мой аппетитно уплетает. Как же она его из холодильника утащила? Дверца-то очень плотно закрывается. Взял я тогда мышь и вместе с сыром посадил в холодильник. Пусть подумает там о своем нехорошем поведении. Пусть померзнет немного! Сел было газету читать, а мышь - тут как тут. И лапкой мордочку утирает. "Дырка у меня, что ли, в холодильнике", - подумал я. Осмотрел его внимательно снаружи и изнутри, но дырки не обнаружил. Ради любопытства еще раз посадил в холодильник мышь. А она через минуту опять по комнате разгуливает. Тут уж я не на шутку удивился. - Ты это чего? - Ничего, - отвечает мышь. - Гуляю вот. Сыр очень вкусный попался.

- Это ладно, - говорю. - Как ты из холодильника вылезаешь? Ход у тебя, что ли, потайной имеется? - Зачем потайной? - удивляется мышь. - Я так прохожу. По-простому. - Ну-ка, продемонстрируй. - Пожалуйста! И мышь подошла к дверце холодильника. И в тот же миг исчезла! Будто и не было ее вовсе... Я открыл дверцу. Мышь сидела в холодильнике, дожевывая остатки сыра. - Ловко! - одобрил я. - Долго тренировалась? - Я сроду так умела, - обиделась мышь. - Вундеркинд, то есть вундермышь, значит? - Да нет. Просто я четырехмерная.

- Какая, какая?
- Че-ты-рех-мер-ная!
- А это как? - не понял я.- Очень просто, - объяснила мышь. - Ну вот скажи, каких размеров у тебя холодильник?
- Я не помню точно... Кажется, метр двадцать по высоте, а в длину и ширину - примерно полметра.
- Стало быть, длина, ширина и высота. Всего три измерения, - подытожила мышь. - А каков же размер холодильника в четвертом измерении?
- В четвертом? - удивился я. - Да нет вообще такого измерения! Только длина, ширина и высота. Куда же еще измерять-то?
- Ты, Савелий, существо трехмерное. И живешь в трехмерном мире. Вот тебе и кажется, что четвертого измерения нет. А я, между прочим, в холодильник твой аккурат через четвертое измерение проникаю.
Я почесал за ухом, потому что ничего не понял.
- Нельзя ли растолковать поподробнее?
- Хорошо, я попробую, - согласилась мышь. - Представь себе какое-нибудь существо, которому известно только ДВА измерения - длина и ширина. И живет оно в двумерном мире, другими словами, на плоской поверхности. Что такое "высота", там никто не знает, потому что все измерения проводятся или по горизонтали, или по вертикали. Так вот, у этого двумерного существа есть двумерная квартира. Ее план также удобно изображается на плоскости. - Мышь взяла бумагу, карандаш и принялась рисовать. - А теперь ответь мне, если это существо лежит на кровати, то что оно может видеть?
Я внимательно поглядел на рисунок.
- Телевизор может видеть. Тоже двумерный. Ну там стол, сервант. Наблюдать в окне двумерный вид снаружи.
- А если дверь на кухню приоткрыта?
- Тогда холодильник можно увидеть. И все, пожалуй.

- Правильно! - похвалила мышь. - Потому что стены квартиры мешают увидеть все остальное. И если к этому существу придет в гости другое двумерное существо, то оно должно, миновав прихожую, войти в комнату. Только тут они могут увидеться друг с другом. А что творится в это время, скажем, в ванной, они оба наблюдать уже не в состоянии, поскольку видеть через стены не умеют. А проходить сквозь них - тем более! - Занятно, - согласился я. - А дальше? - А теперь представь себе, что ты - трехмерное существо - оказываешься в этом плоском двумерном мире. У тебя есть там великое преимущество - третье измерение, то есть та самая "высота", о которой не имеют ни малейшего понятия двумерные обитатели. И благодаря этому ты созерцаешь двумерный мир как бы сверху, с "высоты" своего третьего измерения. Ты запросто можешь проникать в жилище двумерных существ, как бы "перешагивая" через стены, а уж видеть, что за ними происходит, - и подавно! - Получается, что в двумерном мире для меня не существует никаких преград и барьеров?

- Вот именно! А главное, - тут мышь облизнулась, - тебе вовсе не нужно открывать дверцу холодильника, чтобы увидеть внутри сыр и без труда достать его оттуда.
- Кажется, начинаю догадываться. Вот ты какая, мышь четырехмерная! - обрадовался я. - Наш трехмерный мир ты созерцаешь как бы с "высоты" своего четвертого измерения, которое мы даже и вообразить-то себе не можем. И поэтому ты запросто проникаешь в мой закрытый холодильник, как бы перешагивая через его дверцу... Однако это еще не повод, чтобы красть чужой сыр.
- А ты догадлив, Савелий! - воскликнула мышь. - Действительно, для меня не существует препятствий в трехмерном мире. Потому что он представляется мне таким же "плоским", как тебе - двумерный мир. Короче говоря, я вижу тут все буквально насквозь. И тебя, между прочим, тоже. Вижу, как бьется твое сердце, как течет по венам кровь, и что в желудке у тебя совсем пусто.
- Неужели? - содрогнулся я.
- Но ведь и ты тоже видишь насквозь двумерных существ. А вот они увидеть тебя никак не могут. По крайней мере таким, каков ты есть на самом деле.
- Это почему же?
- Потому что двумерные существа могут наблюдать лишь твою проекцию на плоскость. Если ты пройдешься по их квартире, они обнаружат двумерные следы твоих ног - и только. "Высоты" же твоей, простирающейся в третье измерение, им ни за что не постигнуть, ибо третье измерение для них абсолютно неведомо.
- Постой, постой! - вдруг осенило меня.
- Но ведь выходит, что и тебя я воспринимаю всего лишь как трехмерную проекцию.
- Совершенно верно, - кивнула мышь. - Ты наблюдаешь только мой "след" в своем трехмерном пространстве. Вообразить же меня в четвертом измерении тебе не под силу.
- Жаль, - вздохнул я. - Интересно все-таки, как ты выглядишь во всех своих четырех измерениях.
- Я не могла бы тебе этого объяснить. А ты бы даже не смог себе этого представить. Как ни старался бы...
- Но почему, почему наше пространство трехмерно? Отчего оно имеет только три измерения - не больше и не меньше?
- Сие науке пока неизвестно, - глубокомысленно изрекла мышь. - Однако что-то проголодалась я. А в холодильнике у тебя, как вижу, пусто. Отправлюсь-ка в магазин поживиться чем-нибудь.
Но я возразил:
- Уж полночь близится! Все магазины давно закрыты.
- Для кого закрыты, - лукаво усмехнулась мышь, - а для кого нет никаких препятствий. Прощай, Савелий, существо ты мое трехмерное!
Мышь подошла к стене и бесшумно как бы "втекла" в нее. Будто бы и не было ее вовсе. Ни стены. Ни самой мыши.

   Трамвай 90-11

Тихон Хоботов

Именины, чижик-пыжик!

У меня сломался телевизор. Но как-то странно сломался: днем он работает нормально, а под вечер кадры начинают "скакать". Поскачут, поскачут и останавливаются посередине экрана. Так что верхняя половинка изображения оказывается внизу, а нижняя - вверху. Очень смешно смотреть! Поёт, например, дяденька песню. Иосиф Кобзон какой-нибудь. Голова у него в нижней части экрана находится, а туловище с ногами - в верхней. Будто бы он сам у себя на голове стоит. Да еще рот открывает!
Названия передач тоже меняются. "Спокойной ночи, малыши!" превращается в "Малыши! Спокойной ночи". А научно-познавательная программа "Под знаком пи" переименовывается в "пи под знаком". Долго я над всем этим смеялся. Часа четыре, наверное. А потом решил-таки мастера вызвать. Звоню в ателье по ремонту телевизоров:
- У меня "Рубин" сломался.
- Рубин?.. - удивляются. - Вам тогда не к нам, а в ювелирную мастерскую надо.
- Да это не камень драгоценный, - объясняю я, - а телевизор марки "Рубин". Черно-белый. Но тоже дорогой.
- Ах, это телевизор! Мы уж и забыли, что такие существуют... Хорошо, ждите. Мастер будет через неделю.
Он пришел в полдень. На его стриженной голове, будто крылья бабочки, торчали красные уши. Я таких не видел никогда и оттого чуть не рассмеялся.
Мастер включил телевизор. Тот, конечно же, заработал исправно.
- В чём поломка?
- Кадры скачут...
- Не вижу, - сказал мастер и глянул в мою сторону.
Я, сдерживая смех, отвернулся от его растопыренных ушей.
- Они под вечер скачут. Часов в восемь.
- В восемь я уже сплю, - сказал мастер и почему-то добавил: "Чижик-пыжик".
- Что, что? - не понял я.
- Чижик-пыжик, говорю, - пояснил мастер.
- А-а-а... может, деталь какую-нибудь замените?
- Какую ж тут деталь-то менять? Изображение нормальное, чижик-пыжик. Не вижу никаких дефектов. Так что с вас, чижик-пыжик, три рубля.
Я протянул деньги:
- А вот у меня схема телевизора имеется. Принципиальная!
- Вижу, что прЫнцЫпЫальная. Но тут ведь, чижик-пыжик, любая деталь сломаться может. - Мастер в задумчивости листал схему. - Что ж я, всех их менять буду?
Но вдруг он воскликнул: "Чижик-пы-ы-ыжик!.."
- Нашли?
- Нашёл, - обрадовался мастер и ткнул отвёрткой в последнюю страничку схемы. - Вот! Штамп магазина, чижик-пыжик, стоит. Сегодня аккурат 20 лет, как этот "Рубин" купили. У телевизора, можно сказать, сегодня ИМЕНИНЫ, чижик-пыжик!
- И что же теперь? - поинтересовался я.
- Праздновать надо, - улыбнулся мастер, - раз такие, чижик-пыжик, дела творятся!
Мы пошли на кухню, заварили свежий чай, достали шоколадных конфет, испекли яблочный пирог - и всё это поставили вокруг "Рубина": обложили аппарат со всех сторон. Мастер опытной рукою стал запихивать в телевизор куски пирога, ласково приговаривая: "Тут у него, чижик-пыжик, самый ответственный узел..." А я в это время поливал "Рубин" ароматным чаем. Потом мы постругали конфеты, растопили шоколад и липкой коричневой массой обмазали весь экран. Посидели, повспоминали с мастером, что у каждого было 20 лет тому назад.
Снова включили телевизор. Сквозь шоколадный слой еле-еле просматривались мелькающие кадры.
- Ну вот, теперь дефект налицо! - обрадовался мастер. - Сейчас мы его ликвидировать будем.
- Не надо ликвидировать, - сказал я и неожиданно для себя добавил: "Чижик-пыжик".
- Отчего ж не надо? - обиделся мастер. - Я сюда, чай, не играться пришел, а... гм-гм... дело делать. На работе я, однако!
- Вот вам, чижик-пыжик, три рубля, - сказал я. - Дело свое вы сделали великолепно! К вечеру кадры сами скакать перестанут. А я как раз люблю "Спокойной ночи, малыши!" смотреть. Чижик-пыжик, понимаете ли...
Мастер понуро направился к дверям. На пороге он обернулся, сияя красными ушами, и помахал опытной рукою телевизору:
- Еще раз с именинами, уважаемый!
Дверь закрылась. Я присел возле своего "Рубина" и подумал: "Мы забываем о тех, кто с нами рядом. И замечаем только, чижик-пыжик, когда кадры скачут. А это, оказывается, именины. И просто хочется отдохнуть немножко от двадцатилетнего труда. Такой вот чижик-пыжик получается..."
Я погладил "Рубин" по лакированному боку. И не включал целую неделю. Пока телевизор не отдохнул как следует. Пока кадры не перестали скакать.

Рис. В. Чугуевский

Трамвай 91-06

Учительница написала на доске тему сочинения: «Твой товарищ».
«А есть ли у меня НАСТОЯЩИЙ товарищ? подумал Андрюша. С кем можно и в горы полезть, и в разведку пойти, и на дно Мирового океана нырнуть. Да и вообще хоть на край света отправиться!..»
Андрюша подумал-подумал, потом еще раз подумал-подумал и решил: есть у него такой товарищ! И тут же в тетрадке большими буквами написал:

Мой товарищ - бабушка

Зовут ее Клавдия Степановна, или просто бабушка Клава. Она родилась давным-давно, а когда выросла, то стала железнодорожницей. Бабушка Клава принимала участие в различных физкультурных парадах. Поэтому она такая смелая и ловкая...
Андрюша прочитал сочинение и вздохнул: не понравилось оно ему. Разве можно так скучно про бабушку писать?
«Нельзя», подумал он.
И стал мечтать. О настоящих горах, в которых ни разу не был. Вот бы забраться на самые вершины!..

«Вот так бабушка! – подумал Андрюша. – С таким товарищем не то что в горах, но и в разведке ни капельки не страшно…»

И тут же представилось ему:
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…
Нет, лучше так:
Ночь. Озеро. Луна. Дубрава. А посредине – овраг. Одним словом, типичная военная обстановка…

И поднимаются те пузыри на поверхность туда, где край воды. Или край воздуха... в общем, настоящий край света. И Анрюша вместе с ними поднимается. Уж ни земли, ни воды, ни воздуха не видно. Сплошное безвоздушное пространство. Космосом оно называется. А Земля где-то далеко тусклым огоньком мерцает. И тает, тает...

И вовремя! Потому что как раз звонок прозвенел.
«Эх, жаль, вздохнул Андрюша, урок такой короткий...»
Он вспомнил, что у него есть еще одна бабушка. Зовут ее Елена Герасимовна, или просто бабушка Лена. Она тоже родилась давным-давно. И тоже...
«Ладно, решил Андрюша. Обязательно напишу о ней в другой раз...»
И подписал сочинение:

Андрюша ИВАНОВ, внук бабушки Клавы (и бабушки Лены тоже)

Трамвай 90-03

Сидят на скамейке старушки, тол-куют про свою жизнь одинокую.
— Тут ко мне на днях товарищ Петров заходил. Из домоуправления,— говорит одна.— Все интересовался: не надо ли чего починить?
— Теперь этого товарища Петрова полгода не дождешься,—говорит другая.— Разве ж это товарищ?
— Да-а-а,— соглашается третья старушка.— Разъехались наши дети кто куда. Только по телефонам звонят, да открытки к праздникам шлют И нет у нас, дорогие соседушки, ни друзей, ни товарищей...
А рядом бабушка Елена Герасимовна сидела. Вот она и говорит:
— У меня есть товарищ.
— Кто же это? — удивляются старушки.
— А вы не догадываетесь?

Мой товарищ внук

— Так он же еще маленький!
— Все равно товарищ,- говорит бабушка Лена.— А когда вырастет, большим товарищем станет. Или даже шофером — вот! Представляете?.. — Она мечтательно прикрыла глаза.— Сидим мы вот так на скамейке, а мимо грузовик проезжает. И внук мой из кабины нам рукою машет...
Тут и вправду машина проехала мимо, железным кузовом прогромыхала.
Водитель рукой помахал—старушкам, вестимо.

А потом еще и по плечу хлопнет - в знак особого уважения!

Грузовик тем временем скрылся за поворотом.
— Эх!..— вздохнула одна старушка.— | Меня хоть бы раз кто-нибудь в сельсовет : отвез бы...
— А меня бы на свиноферму,—вздохнула другая.--Я ведь в совхозе работала. До сих пор скучаю по своим хрюшкам.
— Что ж,— рассудила тогда бабушка Лена,- свиноводство—дело полезное. Отчего бы и внуку моему не попробовать свои силы в энтой области?..

Покамест летит год за годом, мой внук незаметно растет. Задумал он стать свиноводом — и вот он уже свиновод. Работает внук как ударник. Сопутствует внуку успех: его образцовый свинарник— НАИобразцовый из всех! Едва мировые рекорды питомцы совхоза побьют, как их поросячие мо... простите, рыльца сразу в книгу рекордов Гиннесса попадут. Совхозное же руководство в Америку внука пошлет, чтоб там развивать свиноводство — надежного мира оплот. Давая напутствие внуку, директор совхоза Петров пожмет его твердую руку и скажет ему: «Будь здоров! В сердцах трудового народа останешься ты как пример заслуженного свиновода в масштабах РСФСР...»

А потом еще и галстук подарит — на добрую память!

Грузовика уже давно след простыл.
— Хорошо в Америке,— вздохнула одна старушка.— И свиноводство там, небось, на высоком уровне развития находится.
— А внук Герасимовны по симпозиумам разным ходить будет,— предположила другая.— Основы научного свиноводства разрабатывать.
— Не верится мне, однако...— засомневалась третья старушка.
Но бабушка Лена уже заговорила страстно и вдохновенно:

Все долго смотрели в небо. О грузовике уже никто не вспоминал. — Эх!..— вздохнула одна старушка.— Хорошо нынче молодежи. Все пути для них открыты!
— Сытые, образованные,— согласилась , другая.— И как быстро начальниками становятся!
— Руководить все хотят. А кто же работать будет?
И вдруг старушки услышали торжественный голос бабушки Лены:

Тим Собакин

Да здравствуют сиреневые облака, или История мировой сенсации

(фантастическая сказка)

Смеркалось.
Коля пил на кухне чай с абрикосовым вареньем, когда в окно влетела черно-белая медведица.

— Меня Пандой зовут, - представилась она.— Проживаю в густых бамбуковых зарослях Тибета.
— Рад познакомиться,— сказал Коля, протягивая блюдце, с вареньем.— Куда путь держите?
— На Луну лечу. Да вот, кажется, .заплутала немного.
— На Луну?! — Коле тоже захотелось пошутить. — А я благородный олень из Южной Сибири. Звать Маралом. Рога вот имеются.
— От рогов толку мало. Только за ветки цепляются.— Панда вылизала блюдце. - Компанию не хотите составить? - Скучно как-то одной на Луну, лететь.
— А что там делать?
— Облака будем лепить. Сиреневые.— Панда мечтательно прикрыла глаза.— Представляете? На желтом-желтом фоне Луны плывут сиреневые облака... Ведь красиво же!
- Красиво. Только я того... летать необучен.
- Ну, летать – это не по деревьям лазить. Ты попробуй - у тебя обязательно получится!
Коля попробовал... И сразу почувствовал, как уперся спиной в горячую лампочку. На его вопль кот на кухню примчался.
- Это кто? - спросила бамбуковая медведица.
- Кот Фара.
- Пригодится. И еще банку с вареньем захвати, - распорядилась она. - Ну что, летим?!
В .воздухе, было свежо. Внизу быстро таяли огни города. - "Жаль, шапку не надел, - думал Коля. – Простужусь еще!"

Мимо что-то пронеслось со свистом. Панда фыркнула:
- Искусственный спутник. Их тут, как грибов...
Дальнейший полет проходил нормально. Уже перед самой Луною, между небом и землей, показался Сторож. Он там на вахте стоял с красным флажком.
- Заповедная зона! Пропуск есть?
- У меня абрикосовое варенье есть, - сказала панда.
- На службе не употребляю. А у Марала что?
- А у меня банка новая, без единой дырочки.
- Хорошо. – Сторож спрятал банку за пазуху. – Кот с вами?
- С нами.
- Пролетайте! – И Сторож помахал вослед красным флажком.

На Луну сели мягко. Сразу песок на зубах захрустел, стало пыльно и чихать захотелось. Но чихать нельзя – обратно можно улететь! Тут ведь сила притяжения маленькая.
- Из чего облака будем лепить? – спрашивает Коля у Панды.
- Из пара, разумеется. Только море найти надо. Там вода на солнце испаряется, оттого и пара много.
- Где ж тут море найдешь?
- А где рыба водится, там и море. – Панда повернулась к Фаре. – Ты кот – тебе и рыбу искать!
Фара оказался шустрым: умело след взял и мигом рыбу обнаружил. Барахтается Луна-рыба в песке, а уплыть никуда не может.
- Сейчас мы ее выловим, - обрадовалась Панда.
- Откуда вы меня, кхе-кхе, вылавливать собрались, - кашляет Луна-рыба, - если море давно высохло? Солнце-то эвон как жарит!
- Неужели без воды можно жить? – поражается Коля.
- Нельзя, - вздыхает рыба. – Да вот приспособилась…
А Панда загрустила не на шутку:
- Из чего же нам теперь облака лепить? Пара-то нет.
- А вы их из пыли делайте, - опять кашляет Луна-рыба. Тут этого добра, кхе-кхе, навалом. А ежели вулкан какой разбудить, он вам столько пыли начихает – своих не узнаете.
- Спасибо, рыбка ты наша лунная! – кричит Панда, а сама уж Колю за руку тянет. – Бежим на обратную сторону Луны! Там все черное.
- Зачем? И на передней стороне вулканов полно.
- Здесь пыль желтая. А кто на лунном фоне желтые облака заметит? Надо из черной лепить.
- Из черной тучи получатся, а не облака. Никакой красоты!
- Тучи на солнце быстро выгорят и сиреневыми станут…
Спорить с Пандой бесполезно: она хоть и медведица бамбуковая, а упрямая, как ослик.
Побежали они на обратную сторону Луны. Кот, правда, остаться хотел, чтобы рыбу выловить, но Панда и его с собой потащила.

Прибегают, а там темно – как ночью. Коля интересуется:
- Вулкан на ощупь, что ли, искать будем?
- А кот у нас для чего? – удивляется Панда. – На то он и Фара, чтоб светить всегда, светить везде…
- Это у него просто имя такое. А светить он не умеет.
Но Панда уже котовью мордаху в темноту направила. А у того глаза как вспыхнут зеленым – точно два прожектора! Сразу вулкан высветили. Тут Коле от неземного вида как-то не по себе сделалось. Сел он на песок и произнес вдохновенно:

Здесь еще не ступало
Копыто Марала…

- Сейчас ступит, - пообещала Панда. – Не стихи же сочинять мы сюда прилетели?
Вот подбегают они к вулкану. А от уж миллион лет как спит. И даже свет зеленый ему не мешает.
- Никогда не будил вулканов, - говорит Коля.
- Я тоже, - ворчит Панда. – Но если его пощекотать хорошенько, должен же он чихнуть хоть пару раз?
- Чем щекотать-то? Ни травинки, ни пушинки…
- Хвостом, - отвечает Панда. – Мой коротковат. А вот у Фары… - И бедный кот опомниться не успел, как хвост его в кратере вулкана очутился.

Фара от злости хвостом машет: туда-сюда, туда-сюда… Ждать долго не пришлось! Вулкан ка-а-ак чихнул! Коля еле успел кота из кратера вытащить, а то бы он вместе с пылью в заоблачные дали улетел.
А вулкан-то расчихался не на шутку: того и гляди, буря пыльная начнется! Хорошо еще, на Луне ветра не бывает. Там вообще воздуха нет. Пыль поэтому стала в черные тучи собираться. И поползли эти тучи на переднюю сторону Луны. А там их Солнце сразу в сиреневые облака превратило. Ох, и красиво же получилось!
- Ну? Каково? – прыгает Панда от восторга. – А на Земле-то что будет завтра твориться! Ученые, журналисты, общественность... Еще бы — на Луне облака сиреневые обнаружили! Это же мировая сенсация! — Панда с удовольствием потерла меховые лапы. - А кто все устроил? А, Марал?.. То-то же!
Коля сразу домой заторопился:
— Зёмля-то поворачивается. Залетишь так еще в Америку какую-нибудь! А мне в школу к восьми.
Схватил он кота под мышку — и в обратный путь. "Только бы,— думает,— в спутник искусственный не врезаться..."

Не успел Коля в окно влететь, лунную пыль стряхнуть, как звонок в дверь. На пороге сосед взволнованный.
— Вы еще не читали? — трясет он детским журналом "Трамвай".— Мировая сенсация! На Луне облака обнаружили!
— Сиреневые?
— Натурально!
— Нет, не читал,— честно признается Коля.
Сосед машет рукой и барабанит в дверь напротив. А Коля выходит на улицу. Народу там — как в праздник. И все почему-то вверх глазеют. Хотя никакого салюта нет.
— Что происходит, товарищ? — спрашивает он у прохожего.
— Ты что, с луны свалился? — удивляется прохожий. А сам ликует: "Да здравствуют сиреневые облака!"
И все вокруг хором подхватывают:
— Да здрав-ству-ют си-ре-не-...
На перекрестке дорог Сторож стоит с красным флажком, бинокль в небо нацелил.
— Что вы там высматриваете?
— Естественный спутник Земли! — докладывает Сторож.— Проще говоря, Луну.
— Так не видно же...
— А вдруг покажется?

И тогда Коля идет к газетному киоску и покупает у Марьи Степановны журнал "ТРАМВАЙ". Чтобы прочитать о сиреневых облаках, которые на Луне обнаружили. Мировая сенсация все-таки!

Трамвай 90-01

Тим Собакин

"Морская фигура на месте замри"

Вот уже два часа Иван Кузьмич бродил по улицам и искал. Он был поэтом и сегодня искал рифму к слову "прекрасно". Но рифма не находилась.
- Прекрасно, прекрасно, прекрасно... - бормотал Иван Кузьмич. - Прекрасно-РАСпрекрасно. Разве ж это рифма?.. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Хорошо сказано, но не то. Да и какое там прекрасно, если я рифму найти не могу? Это просто ужасно!
Иван Кузьмич замер от неожиданности.
- Ну конечно же! Уж-ж-жас-но! Вот она, отыскалась: ужасно - прекрасно, прекрасно - ужасно!..
Иван Кузьмич запрыгал от радости на одной ноге, окинул взглядом окрест: прохожих, перекресток, вереницы машин. "Окрест" пришелся ему по душе. И он завопил:
- Замри, мгновенье, ты... Слово "ты" прозвучало уже в полнейшей тишине. Потому что всё вокруг замерло, застыло без малейшего движения.
"Кажется, я что-то не то сделал, - подумал Иван Кузьмич. - Надо было сказать "остановись", а я почему-то "замри" ляпнул".
- Эй, отзовитесь кто-нибудь! - крикнул Иван Кузьмич.
Только эхо раскатилось между домами. И больше - ни шороха, ни ветерка.
Иван Кузьмич пошел к перекрестку, гулко шаркая по асфальту. Он чуть не врезался в голубя, застывшего в воздухе на уровне его головы. Иван Кузьмич осторожно обошел неподвижную птицу. Потрогал за распростертое крыло.
- Пернатое.
На перекрестке он долго ждал, когда загорится зеленый свет. Потеряв терпение, пошел наискосок, между замерших машин, стараясь не попадать в их выхлопные газы.
На обочине стоял милиционер и кому-то беззвучно свистел.
- Вот вы тут свистите, - обратился Иван Кузьмич на всякий случай к милиционеру, - а я в затруднительное положение попал.
Милиционер не шелохнулся.
Иван Кузьмич двинулся дальше, старательно обходя застывших прохожих. Позы у некоторых были самые невероятные.
У ларька толпилась очередь. Продавщица высыпала яблоки в чью-то сумку. Они повисли в воздухе, будто мыльные пузыри. Иван Кузьмич в задумчивости взял одно, откусил, но вовремя спохватился и вернул яблоко на прежнее место.
- Ужасно! - вздохнул он. - Надо постараться всё исправить. Скажу-ка я наоборот: "Ты, мгновенье, отомри!.."
Ничего не изменилось. Иван Кузьмич совсем уж было отчаялся, но вдруг вспомнил, что он еще скакал на одной ноге. "Попробую попрыгать теперь на двух. И в обратную сторону", - решил он.
- Ты, мгновенье, отомри!..
Внезапный шум едва не оглушил привыкшего уже к тишине Ивана Кузьмича. На улице всё пришло в движение: заурчали машины, затопали люди, заголосили птицы. В лицо пахнуло ветром.
- Что ж вы мне яблоки-то надкусанные бросаете?! послышался возмущенный крик из очереди.
Иван Кузьмич поспешил скрыться. Он направился к своему знакомому - доценту Севрюгину. "Севрюгин образованный, - размышлял Иван Кузьмич. - Он вмиг растолкует, что со мною нынче приключилось".
Доцент Севрюгин сидел за столом и ел кильку в томате.
- Остановилось время, говорите? - он недоверчиво покосился на Ивана Кузьмича. -Но такого явления, голубчик, в природе, хе-хе, не бывает.
- Как же не бывает, когда со мной только что было?
- Надеюсь вы сумели достойно распорядиться, хе-хе, деликатностью момента? - Севрюгин поскреб вилкой опустевшую банку.
- Как воспользоваться? - не понял Иван Кузьмич.
- Ну-у, вы же могли делать всё, что вам заблагорассудится. Набрали бы в магазине яблок полные карманы. Или хотя бы вот "Кильку в томате". Можно было бы пошалить немного. Нарисовать, например, какой-нибудь тетеньке, хе-хе, чернильные усы до ушей! А то и пойнтере...
Иван Кузьмич не мог больше слушать Севрюгина.
- Замри, мгновенье, ты!.. - заскакал он на одной ноге.
Вновь стало оглушительно тихо. Доцент замер с килькой в зубах. Иван Кузьмич брезгливо вытащил рыбку за хвост, а в рот Севрюгину засунул фиолетовый фломастер.
"Пусть грызет, - думал Иван Кузьмич, спускаясь по лестнице. - Пусть насладится деликатностью момента!"
Настроение испортилось. Иван Кузьмич шагал по неподвижному городу, забыв об остановленном мгновении. Пушистые снежинки застыли в воздухе, Иван Кузьмич сметал их грудью и позади него получалось нечто вроде коридора. Прошло минут пятнадцать, прежде чем он произнес заветные слова наоборот, предварительно закрыв уши руками. Вокруг вновь задвигалась, зашумела жизнь.
На лавочке Иван Кузьмич заметил мальчика. Присел рядом, спросил:
- А что бы ты делал, если б мог останавливать время по собственному желанию?
- Я бы животных спасал, -не задумываясь ответил мальчик. - Вот гонятся хулиганы за кошкой, помучить ее хотят. А я время останавливаю, кошку у них из-под носа забираю и в безопасное место отношу. Пускай теперь поищут! А еще таким же образом можно шпионов ловить, милиции помогать...
- Ты хороший мальчик, - сказал Иван Кузьмич. - Тебя как зовут?
- Витя Козлов.
- Ну, тогда слушай, Витя, что я тебе расскажу...
И Иван Кузьмич поведал мальчику о заветных словах. Очень ему стало жаль бездомных кошек. Да и шпионов он немножко побаивался.
С тех пор Витя Козлов много всякой живности спас. Правда, шпиона ему поймать не довелось. Но Витя так увлекся спасанием кошек и собак, что на шпионов времени уже не оставалось. Он даже иногда уроки не успевал учить.
И вот однажды вызывает его учительница к доске.
- Расскажи-ка нам, Козлов, о нашествии татаро-монгольского ига.
А Витя как назло ничего про иго это не знает. Что делать? И тут ему приходит в голову спасительная мысль.
- Замри, мгновенье, ты... - тихо шепчет он, подпрыгивая на одной ноге.
В классе всё мгновенно замирает. И на улице тоже. И во всем городе... А Витя хватает учебник и читает, читает, читает. Пока не запомнит как следует. А потом скачет на двух ногах:
- Ты, мгновенье, отомри!.. Учительница как ни в чем не бывало опять спрашивает:
- Так ты расскажешь нам, Козлов, о нашествии ига?
И Витя подробно рассказывает.
Ох, как привольно зажилось ему с этого дня! Уроки он совсем учить забросил. Но получал только одни пятерки. Даже учебник стал читать невнимательно. А зачем? Если забывал что-нибудь или ошибался, так тут же время опять останавливал и восполнял пробелы в знаниях. А пробелов становилось с каждым днем все больше.
Как-то раз Вите в кино захотелось. На которое детей до шестнадцати не пускают. Нет ничего проще! Остановил он время, спокойно мимо билетерши прошел, да еще в буфете стакан лимонада бесплатно выпил. Так-то...
И неизвестно, чем бы всё закончилось, если б не встретились вновь Иван Кузьмич и Витя Козлов.
- Надо же, как ты вырос! - удивился Иван Кузьмич. - И всего-то за пару месяцев.
А Витя хмурый стоит, носом шмыгает. Понял тут всё Иван Кузьмич, за голову схватился:
- Сколько же ты кошек от мучений спас?
- Не помню, - бурчит Витя. - Не считал.
- Жаль, не разыскал я тебя вовремя, - огорчился Иван Кузьмич. - Я еще в тот же день обо всем догадался. Когда в кино решил пойти. Подхожу к началу сеанса, а билетерша мне заявляет: "Вы, гражданин, на полчаса раньше пришли. Еще предыдущий сеанс не кончился. Так что погуляйте..." Тут-то до меня и дошло. Пока у всех время стоит, мои-то часики тикают. Тогда вот аккурат полчаса и натикало. Вырвался я вперед от всего человечества на полчаса. Это приятно! Но ведь получается, что и постарел тоже. А это обидно...
- У вас еще не так заметно, - хмуро сказал Витя. - А я вот постарел, это да-а-а! На полгода, если не больше. Меня даже хотели в следующий класс переводить. Как круглого отличника. Только я ведь не знаю ничего. - Витя вздохнул. - В общем, решил я больше мгновений никогда не останавливать.
- И правильно! - одобрил Иван Кузьмич. - Со временем шутки плохи. Нечего впереди всего человечества бежать. Как показывает исторический опыт, добром это не кончается. Но что же теперь будет с несчастными кошками?
- Да я выше всех во дворе стал, - улыбнулся Витя. - Любую кошку от мучителей отобью.
- А если шпиона доведется ловить?
- Шпиона? - Витя опять нахмурился. - Ну тогда, пожалуй, придется время останавливать. Ради общей пользы. Но только на несколько мгновений!..
Витя помолчал и твердо добавил:
- Я, когда вырасту, в милицию пойду.

Рисовал В. Чугуевский

Трамвай 91-01

Не повезло

Проснулся я однажды утром, захотел с кровати встать, гляжу, а пола под ногами нет. Всё остальное есть: потолок, стены, кровать.. а вместо пола – небо голубое. С проплывающими облаками.
«вот здорово!- обрадовался я.- в школу можно не ходить. По небу-то не пойдёшь»
еле-еле дотянулся до телефона, сообщил новость приятелю Толе.
- а у меня наоборот,- сказал Толя. – пол, стены, кровать- всё на месте. Кроме крыши. Так что дождик прямо на одеяло капает. – Толя вздохнул. – но главное, в школу идти можно…
-не повезло тебе, - согласился я.
И повесил трубку.

Андрюша Иванов, 32 года, г. Стокгольм.

Черный утюг

Одна девочка встретила на улице страшную бабушку и перевела ее через дорогу.
- Ты добрая девочка, - сказала бабушка. - Я хочу сделать тебе подарок. - И она достала из сумочки Черный Утюг.
Когда в доме все уснули, из-под стола вдруг послышалось противное шуршуние - шур… шур.. шур.. Это по полу полз Черный Утюг. Его шнур извивался, как змея - шур.. шур.. шур.. Услышав шуршание, девочка проснулась и увидела, как Черный Утюг заползает на шкаф.
- Черный Утюг! - в страхе закричала девочка. - ты хочешь упасть со шкафа и стукнуть меня по голове?
- Не хочу я ниоткуда падать - шур.. шур.. шур.. - сказал Черный Утюг. - Просто я хочу платье твое погладить! Больно уж помятое.
С деловым шуршанием он пробрался в шкаф, выгладил платье и уполз обратно под стол.
Девочка была очень напугана. Но родители ее не ругали, они попросили ее погладить другие вещи. Папин галстук и мамины перчатки.

Желтые зубы

Один мальчик встретил на улице страшного дядю. Когда дядя зевал, было видно, что у него во рту совсем нет зубов.
- Дяденька, а где же ваши зубы? - спросил мальчик.
- Сегодня ночью узнаешь!..
Мальчик вернулся домой и лег спать. Он совсем забыл про страшного дядю.
Но в полночь окно вдруг распахнулось, и в комнату влетели Желтые Зубы. Они противно клацали - клац! клац! клац! Мальчик услышал клацанье и проснулся.
- Желтые зубы! - испуганно вскрикнул он, вспомнив про страшного дядю. - Вы жизнь мою хотите отнять?
- Не надо нам твоей жизни - клац! клац! клац! - сказали Желтые Зубы. - Нам щетка зубная нужна!
И со зловещим клацаньем они ринулись в ванную, схватили зубную щетку и вылетели в окно.
Мальчик был очень напуган. Но родители его не ругали. Они купили ему новую зубную щетку. За 25 копеек.

Трамвай 90-12

Савва Бакин

Сплошная бантуистика

Андрей Викторович вел скромный образ жизни. По утрам он ел творог со сметаной, а по вечерам любил заниматься языками банту, на которых в Центральной и Южной Африке разговаривают. В общем, увлекался научной бантуи-стикой. Особенно нравилось ему читать «Большой суахили-русский словарь».
— Ндонга, — бормотал по слогам Андрей Викторович, — на языке суахили означает «кошка». Занятно!..
Тсого — «жираф». Поди ж ты!.. Мбанги-нтумба (и не выговоришь!) — «пингвин»... Тумбуку — «змея». Хм... Придумают же!
Начитавшись вдоволь суахильских слов, Андрей Викторович становился грустным и чувствовал себя одиноко. Он подходил к окну, подолгу глядел в сырые сумерки и вспоминал свое детство. Тогда он дружил с девочкой Машей. Они вместе прыгали с зонтиками с крыши сарая, изображая отважных парашютистов. И еще ухаживали за кроликами на школьном дворе.
«Может, поухаживать за кем-нибудь? — грустно размышлял Андрей Викторович. — Все же не так одиноко будет».
В дверь кто-то решительно поскребся. Андрей Викторович пошел открывать. На пороге сидела кошка.
— Вызывали? — промурлыкала она. — Чтобы холить, кормить и лелеять. Три раза в день, кроме воскресенья.
— Ах да! — спохватился Андрей Викторович, но тут же подумал: «Эка невидаль — кошка! Она почти в каждой квартире водится. А вот мне бы чего-нибудь экзотического да африканского происхождения...»
Не успел он додумать свою мысль, как в дверь просунулась шея жирафа — с головою на конце:
— Я африканского происхождения. И к тому же весьма длинношеее.
— А языком суахили владеете? — осведомился Андрей Викторович.
— Нет, — вздохнула шея жирафа, — языкам не обучена.
— Жаль... У меня, понимаете ли, квартирка однокомнатная, санузел совмещенный, потолки низкие. Трудновато будет за вами ухаживать, за такой длинношееееееей.
— Извините. — И шея жирафа скрылась за дверью.
«Эх, — подумал Андрей Викторович, — вот если б за каким-нибудь крупным пернатым поухаживать. Недаром же А.М. Горький писал: «Человек создан для счастья, как птица для полета!»
В дверях появился королевский пингвин.
— Я вроде бы птица. И довольно крупная, хоть и не пернатая.
— А летать умеете? — подозрительно спросил Андрей Викторович.
— Тяжеловат я для этого дела. Зато в холодильнике могу сидеть. Мне никакой мороз не страшен.
— У меня в холодильнике творог со сметаною...
И королевский пингвин тоже ушел.
За кем только ни мечтал поухаживать Андрей Викторович! На некоторое время прижилась у него змея анаконда. Правда, Андрей Викторович постоянно об нее спотыкался. Тогда анаконда перебралась на шкаф. Однако во сне она часто теряла бдительность и с грохотом шлепалась на пол. Соседи снизу жаловались на шум. Пришлось с анакондой расстаться. И вновь Андрей Викторович остался один-одинешенек.
Но однажды вечером, когда он наблюдал за сырыми сумерками, в дверь робко позвонили. «Опять какое-нибудь чудовище пожаловало», — уныло подумал Андрей Викторович.
Но это было не чудовище, а соседка из квартиры напротив. У нее оторвалась пуговица, и она решила обратиться за помощью к людям. Андрей Викторович сразу узнал в ней ту девочку Машу, с которой в детстве прыгал с зонтиком с крыши сарая, изображая отважного парашютиста. Теперь, правда, это была уже на девочка Маша, а доктор филологических наук Мария Анатольевна.
И очень захотелось Андрею Викторовичу за ней поухаживать. Он даже пуговицу ловко пришил — как раз к тому месту, откуда она оторвалась.
— Какой вы умелый! — восхитилась Мария Анатольевна. — Давайте с вами дружить. Как в детстве, помните?
— Да у меня уж комплекция не та, чтобы с крыши прыгать. И кроликов я помню очень смутно... — Тут Андрей Викторович оживился: — Вот если бы научной бантуистикой заняться!
— Можно и банДуистикой, — согласилась доктор филологических наук.
Так и стали они дружить, друг за другом ухаживая. По утрам вместе ели творог со сметаной, а по вечерам...
— Ндонга? — спрашивал Андрей Викторович.
— Кошка, — отвечала Мария Анатольевна.
— Тсого? — допытывался Андрей Викторович.
— Жираф! — не сдавалась Мария Анатольевна.
— Мбанги-нтумба? (Тьфу ты, язык сломаешь!)
— Пингвин.
— Тумбуку?
— Змея...

И наступила у Андрея Викторовича с Марией Анатольевной сплошная бантуистика — то бишь совет да любовь в тихом семейном кругу. С тех пор они рекомендуют всем следовать их примеру и предлагают даже

Рисовал В. ЧУГУЕВСКИЙ

Трамвай 93-03