Журнал"Трамвай" №94-11

Андрей Горшков

Сны

Дракон

Я работал в бригаде по борьбе с драконами.

Мы приехали по вызову в небольшой городок, ходили по улицам и распрашивали, где можно найти дракона.

Никто ничего не знал или не хотел говорить.

Люди смотрели на нас недружелюбно и с подозрением.

Так ничего и не узнав, мы отправились на высокий зелёный холм за городом. Расположились на вершине, разожгли костёр.

Приятели ели бутерброды, а я стоял и смотрел на город.

Было видно, как люди выходят из домов и вереницами стекаются на главную площадь.

Толпа на площади росла и росла и неожиданно стала принимать очертания дракона.

Ангел

Однажды к нам пришел конь. Он был очень большой и крылатый, но не мог летать из-за сломанной ключицы. Мы с Ежиком вылечили его. Конь улетел, а я проснулся.

"Что-то тут не так, — подумал я, — у коней нету ключиц. Наверное, это был ангел".

Утром мы с Ежиком пошли гулять на реку. Только что выпал снег, и на белой реке не было никаких следов. Только в одном месте отпечатки огромных конских копыт. Начинались из ничего и кончались ничем,

как будто конь опустился с неба, проскакал немного и полетел дальше.

Сон библиотекарши

Во время перерыва я пошла в буфет.

В очереди за обедами стояли старички и старушки с кастрюльками. Среди них был мой умерший дедушка.

Я подошла к нему и спросила:

— Как там на небе?

— Там хорошо и весело, — ответил дедушка, — только плохо кормят.

Сон незнакомой девочки

Я шла босиком по ручью.

Прямо по поверхности воды. Светило солнце, и было очень красиво.

В руках я несла бумажный сверток, перевязанный веревочкой, а в свертке была Вселенная...

Лимонная свинка (сон ёжика)

Я зашла в магазин и услышала, как в коробке с лимонами кто-то громко зевнул и принялся чавкать.

Я заглянула в коробку и увидела среди лимонов маленькую свинку. Свинка была желтая в крапинку, совсем как лимон, только с ножками и пятачком. Я взяла свинку и понесла на весы.

— Ara, свинка? — сказал продавец. — Она не любит взвешиваться. Будет вырываться.

Свинка начала хрюкать и махать лапками, но я все-таки поставила ее на весы. Весы показали десять килограммов.

— Какое там! — сказал продавец. — Она весит не меньше пятидесяти.

Я хотела снять свинку с весов, но она оказалась очень тяжелой.

И вправду весила килограммов пятьдесят.

Вспоминанья от Маланьи Сосипатровны Кошкиной

Хулиган

Когда я была маленькая, я обожала кататься на велосипеде по лесу. Он так здорово дзынькал, перепрыгивая через коряги, я неслась по коричневой лесной дороге, ежики и лягушата разбегались в стороны, а в глубоких прозрачных лужах отражалось небо.

И вот однажды под вечер я ехала по лесу и встретила хулигана.

— Эй ты, рыжая, — сказал хулиган невоспитанным голосом. — А ну слезай с велосипеда!

Глаза у хулигана были грустные-грустные.

Я сразу поняла, что у него было трудное детство.

— Ну, чего вытаращилась? — спросил хулиган. — Слезай живо, мне на море ехать надо.

— Хитренький! — сказала я. — Я, чур, тоже на море хочу. Ты меня на багажнике повезешь.

И мы поехали.

— А как мы доедем до моря? — спросила я.

— Запросто, — сказал хулиган. — Надо только все время ехать берегом реки, а она когда-нибудь в конце концов впадет в море.

Мы ехали берегом маленькой, темной лесной речки.

— Потом она расширится, — пообещал хулиган. — Начнут ходить пароходы, и мы дореремся до моря на попутном корабле.

— На море на завтрак мы будем есть только арбузы! — сказала я.

— А на обед — воблу, жвачку и соленые огурцы!

— А на ужин — громко подпрыгивать и играть на гитаре!

Мы выехали в поле. Подул ветер. Я прислонилась ухом к спине хулигана и услышала, как бьется его хулиганское сердце. Стало темнеть. Река все не расширялась и не расширялась, и попутных кораблей что-то не было видно. Я вспомнила про маму, тетю Лизу и кота Арбузика. Как они ждут меня, смотрят в окошко, а потом плачут, звонят в милицию, скорую помощь и пожарным тоже.

— Эй! — я постучала по хулиганской спине. — Останови, мне домой надо.

— А на море как же?

— Потом как-нибудь, — пообещала я. — В следующий раз.

Глаза у хулигана стали еще грустнее.

— Эх ты! — сказал он. — Трусиха.

— А ты — хулиган.

— А я зато, когда вырасту, на тебе не женюсь, — сказал хулиган и ушел.

Самое интересное, что так оно и вышло!

Уж и царь на мне женился, и злой колдун, и космонавт, а хулиган — не женился!!! Я даже вообще его с тех пор ни разу не видела. Наверное, он уже вырос и у него есть настоящая борода.

Но это совсем другая история.

Почему меня так зовут

— Мама, ну почему у меня такое некрасивое имя и смешная фамилия?!

— Что ты, доченька, — сказала моя мама. — Ты должна гордиться, что ты Кошкина. Ведь сколько у нас в роду было замечательных и чудесных людей! Твой прадедушка был чемпионом мира по гонянию на велосипеде по крышам. А твоя четвероюродная прапрабабушка? Она была такая красавица, что на ней женился царь. А она сварила ему варенье из молодых мухоморов, да такое вкусное, что он объелся им насмерть.

И все очень обрадовались, потому что царь этот был очень вредный и злой. Дни рождения отменил и воевал все время с кем попало. Ужас, а не царь! Зато после него пришел другой царь — веселый и добрый. Вот какая твоя прапрабабушка молодец! Ей даже значок выдали: "Отличник по борьбе со злыми царями"! А ты говоришь...

Я стала гордиться своей кошачьей фамилией, но имя мое мне не очень нравилось.

— Имя у тебя просто замечательное, — сказала моя мама. — Ведь как только ты родилась, у нас дома собрались все наши родные и стали думать, как тебя назвать. Дядя Эдик сказал, что тебе очень подойдет имя Препедигна, а дедушка решил, что назвать тебя надо просто Ракетой. Но тетя Вера считала, что нет на свете ничего краше имени Голендуха. "Какая еще Голендуха?" — закричала твоя двоюродная тетя Маша и даже кинула в тетю Веру тарелкой с малиновым желе. Тарелка попала в тетиверину голову и продырявила ее. Пришлось везти тетю Веру в больницу. А там такая добрая и умелая докторша быстро-быстро зашила дырявую голову, так что и следа не остаюсь. Эту добрую докторшу звали Меланья Игоревна Парамонова. Вот в честь нее-то мы и назвал тебя Меланьей.

С тех пор мне даже немножко нравится мое имя. Ведь всякие там Голендухи — еще хуже!