Журнал"Трамвай" №93-12

Юрий ВИЙРА

Нюхля-сыщик наряжает ёлку

Двадцать пятого декабря в квартире домового Нюхли зазвонил телефон.

— Голубчик, выручайте! — загремел голос самого главного министра милиции.

— Что случилось?

— Очень странная история. Вы сегодня читали газету «Известия»?

— Нет, я газет не читаю.

— Не читаете газет?! Почему?

— Я не умею читать.

— Читать не умеете?! Это в наше-то время!

— А сколько сейчас времени?

— Четверть двенадцатого.

—Спасибо. А то у меня нет часов, а часто спрашивают: «Сколько времени? Который  час?» — Теперь буду знать, что отвечать. Так о чем пишут в газетах?

— В каких газетах? Ах да! В «Известиях» напечатана заметка «Гость из леса». Про лося. Якобы сегодня ночью его видели канадские туристы, проживающие в гостинице «Россия». Встречали в ресторане свое Рождество, вышли проветриться и увидели сохатого, бегущего по Москворецкой набережной в сторону Устьинского моста. Канадцы утверждают, что на спине лося находилась елка и сидел гном в зеленых одеждах. Эту заметку можно было бы не принимать всерьез — мало ли что привидится загулявшим иностранцам, — но вот мне сейчас  положили на стол рапорт постового Синицына. Под утро он дежурил рядом с Устьинским мостом и тоже видел лося. Правда, без елки и без всякого гнома. Лось двигался в обратном направлении, к «России». На свисток милиционера зверь отреагировал довольно своеобразно: остановился и, задрав ногу к морде, повертел копытом у виска — мол, зачем в такую рань свистеть, людей тревожить, — и потрусил дальше. На месте происшествия постовой подобрал гроздь калины, но эти ягоды, вероятно, не имеют отношения к лесному гостю...

— Еще как имеют! Скажите, пожалуйста, кто обычно ездит верхом на лосях?

— Милиция у нас конная.

— Причем тут милиция?! В Канаде или Германии это гномы, а у нас лесовички.

— А разве они существуют? — в голосе самого главно го министра послышалась растерянность.

— Существуют, не сомневайтесь. Лес без лесовичка — не лес. А имя какое у лесовичков самое распространенное, знаете? Каля.

— Как?

— Каля. Полное — Калиник, а кличут Калями.

— И зачем этот... Каля в Москве появился?

— Елку привозил. И калины букетик.

— Кому?

— Это вам легко выяснить. Вблизи Устьинского моста есть единственный жилой дом — тот, куда вы сейчас звоните. Домовые, лесовички — герои сказочные. Значит, имя маленькой девочки — а лесовички дарят елки только девочкам — тоже должно быть сказочным. Вспомните, как их зовут в сказках чаще всего?

 — Ну, Аленушка... Маша... Василиса Прекрасная...

— Василиса уже не девочка. Ален в этом доме нет, а Маша одна, дочь Бориса Михайловича и Ксении Александровны. Позвоните им, спросите.

— Какой телефон у Бориса Михайловича и Ксении Александровны?

— Красный.

— Номер телефона?

— Ой, я всегда путаюсь с этими номерами и цифрами. Что следует после одиннадцати: тринадцать или семнадцать?

— Э-э... Двенадцать. Нюхля, голубчик, вы меня не разыгрываете?

— Извините, но домового Нюхли нет дома. Он у соседей. Наряжает с Машенькой елку.

— А с кем я разговариваю? — спросил ошарашенно самый главный министр милиции.

— С Калей. А вы, простите, кто будете?..

Олег Кургузов

Клубничныйт снег

Карамушка вышел на улицу в снегопад. Одна снежинка ударила его по голове, и он упал.

— Ой-ей-ей! — запричитали другие снежинки и бросились приводить его в чувство. Они хлопали его холодными ладошками по щекам, щекотали в носу и разгибали подогнувшиеся колени. Когда Карамушка пришел в себя, снежинки наперебой закричали:

—Извините, извините! Извините, пожалуйста! Это наша толстушка тетя Клава свалилась вам на голову-

Тетя Клава сделала неуклюжий реверанс, поцеловала у Карамушки руку и сказала жеманно:

— Пардон, сударь!

А Карамушка ответил:

— Да не обижаюсь я совсем. Чет там! Пойдемте лучше мороженое кушать.

Дружной гурьбой они направились в кафе «Снежинка».

— А вот и наши пришли!—обрадовалась официантка Гулькина и угостила всех клубничным мороженым.

Снежинки наелись клубничного мороженого, слегка порозовели, и от них запахло клубникой. Потом они быстренько попрощались и расстались, чтобы не растаять оттепла, уюта и карамушкинских комплиментов.

Теперь, когда Карамушка выходит на улицу, он шмыгает носом, принюхивается. И в запахе свежего снега ему чудится запах клубники. Карамушка сразу вспоминаеттолстушку тетю Клаву, всех остальных, ощупывает свою голову. И голова слегка приятно кружится. «Значит, ушиб еще не прошел», — думает Карамушка.

Сергей Силин

Заяц в тулупе

Стою я раз у окна, вижу — выскакивает из леса заяц Устин Ефимович. Добежал до нашей избы, меня заметил:

— Здорово, хозяин! Тулупами поменяемся?

— Да я в деревню давно в курточке езжу, — говорю я.

— Меняю тулуп на курточку и джинсы! — предлагает тогда заяц, а сам на лес оглядывается.

— Не жалко? — спрашиваю.

— Жалко не жалко, а надо! — говорит заяц.

Ну, раз надо, поменялись. Я у Устина Ефимовича его тулуп взял, а ему курточку с джинсами отдал и кепку в придачу.

Устин Ефимович тут же все это надел и пошел себе не спеша назад к лесу.

А из-за деревьев прямо на него выбегает охотник Терентьев. Выбегает и кричит:

— Слышь, парень! Тут заяц в тулупе не пробегал?

— Пробегал, пробегал, — отвечает Устин Ефимович. — Вон в ту сторону подался. И показывает на ферму.

Поправил Терентьев очки, ружье перехватил и бегом мимо. Не узнал.

Да и как узнать? Устин Ефимович — заяц бывалый, каждую весну-осень одежку меняет.

Петер Хакс

Старый Ёж

Старый Еж сидел дома в тепле и уюте и наслаждался своим любимым пуншем из шиповника: вдруг, когда часы уже пробили последний час уходящего года, он вскочил и закричал:

— Как я мог забыть!

— О чем? — спросила Ежиха, его жена.

— Ах, чтоб у меня иголки выпали, — сказал Еж, — я ведь обещал Соне, что на Новый год дерну его за ухо. Он залег в зимнюю спячку и в жизни мне не простит, если я не разбужу его на праздник. Принеси-ка сапоги, я отправлюсь немедленно.

— Но это неразумно, — сказала Ежиха, его жена. — Соня живет на другом конце леса, и тебе не добраться туда за час на твоих кривых ножках. В этом она была права, и они стали думать, как им быть. Смотрят — мимо бежит Мышь.

— Ах, милая Мышка, — говорит ей Еж, — сделай одолжение, беги скорее к Соне и дерни его за ухо. Я обещал его разбудить перед Новым годом. Мышь пустилась бежать. Но снег был глубокий, дорога завалена белыми сугробами, и Мышь сказала себе:

— Нет, мне не успеть!

Тут она увидела на дереве Белку.

— Ах, милая Белка, — говорит ей Мышь, — сделай одолжение, скачи скорее к Соне и дерни его за ухо. Еж пообещал разбудить его перед Новым годом, а я пообещала это Ежу.

Белка собралась было сделать то, о чем попросила ее Мышь, но покрытые льдом ветви были скользкие, замерзшие верхушки сосен не гнулись, и Белка сказала себе:

— Нет, мне не успеть!

Тут рядом с ней распушил перья Сыч.

- Ах, милый Сыч, — обрадовалась Белка, — сделай одолжение, лети скорее к Соне и дерни его за ухо. Еж пообещал разбудить его перед Новым годом, Мышь пообещала сделать это Ежу, а я — Мыши.

И Сыч полетел, что было сил, сквозь холодную ночь.

Ровно в полночь, едва дыша, он прилетел в берлогу Сони, дернул его за ухо и закричал:

— Проснись, проснись, Соня, Новый год на дворе!

— Очень, очень распрекрасно, — обрадовался Соня, блаженно зевнул и перевернулся на другой бок. — Значит, я могу спокойно спать до весны.

Перевела с немецкого

Э.Венгерова