Савелий Низовский

Таинственное зачем

Где-то, когда-то, в чем-то, зачем-то была однажды – дырка.
И из этой дырки вылезло однажды  Ч т о - т о – вот такое:

 

Вылезло оно и говорит:
– И что это я такое? И зачем это я вылезло? Что я за зверь: снизу – пампушешка-подушечка, сверху – длиннюшечка-стебелюшечка – ни головы, ни рук, ни ног! Может, я – это не я! А может, я – это я, только я не все еще вылезло?? Надо заглянуть обратно в дырку?

Ч т о - т о  заглянуло обратно в дырку. Но так как глаз у него не было, оно пампушечкой-подушечкой заглянуло, – вот так:

 

А в дырке:

А в дырке оказалось – вот это!

– Ур-ра? – сказало  Ч т о - т о. – Я догадался? Да я же – Хобот! Слоненка! А в дырке – мой Слоненок! Но куда это я вылез? И зачем? Может, спросить у  З а ч е м?!

И  Ч т о - т о, оказавшись Слоненковым Хоботом, спросило:
– Эй,  З а ч е м? Скажи, пожалуйста, куда это я вылез? И зачем? Но  З а ч е м, которое раньше было таким:

 

теперь вдруг оказалось таким:  

То есть совсем никаким оказалось! Исчезло! Да еще и ответило, исчезая: – Мяу!
– Мяу? – переспросило  Ч т о - т о, Слоненковым Хоботом оказавшееся. – Мяу? Не понимаю! Кто же этот  З а ч е м? И зачем? Зачем оно мяукает? Зачем исчезает? Не понимаю!

И Слоненковый Хобот, огорченный, вернулся к себе обратно в дырку – и оказался в своем родном Зоопарке. И сказал:
– Вот где я! Вот оно какое, Г д е - т о: да это же мой родной Зоопарк? Вот оно, какое, О д н а ж д ы: да это же днем, на солнышке, когда жарко-прежарко!

Тут Слонековый Хобот втянул много-много пыли из-под забора, выдул ее своему Слоненку под Слоконковый Хобот, и сказал:
– Уф-ф! Выкупался! Теперь попрохладнее стало! Но зачем же я вылезал в дырку? И кто же этот  З а ч е м? Зачем он мяукает? Зачем исчезает? Нет, это непременно, непременно нужно узнать: буду его караулить! И Слоненковый Хобот, пристроившись около дырки в заборе – вот так:

..и стал ждать: не появится ли снова  З а ч е м?! Не мяукнет ли?! Надо ведь с ним ознакомиться.

С тех пор стоит Слоненок около дырки и в жару, к в холод: днем стоит и ночью; а  З а ч е м – его не видно и не видно! Может быть, вы догадались, куда он подевался? Или вы, может быть, узнали, кто он – этот  З а ч е м? Тогда напишите, пожалуйста. Слоненку в Зоопарк письмо: ему ведь так интересно! Он очень, очень хочет узнать!

Высокий Боря Брючкин

Однажды Боря Брючкин был таким высоким, что умел дотягиваться до лампочки. До любой: хоть на потолке, хоть на лестнице, хоть на самолете. Летит самолет по небу – вдруг в нем лампочка погасла. Из самолета сразу кричат:
– Боря Брючкин, темно лететь! Лампочка погасла!

Боря Брючкин сразу услышит, – а у него специально, чтобы лучше слышать, всегда форточка была открыта, – встанет на подоконник, и одной рукой самолет зa хвост держит, чтобы не улетел, а другой ту лампочку, которая в самолете погасла, вывинтит, а новую – ввинтит. Ему крикнут из самолета: «Спасибо»- а он ответит: «Пожалуйста». Вот каким высоким был Брючкин однажды!

Конечно, его решили немедленно назначить Главным электромонтером.
А он говорит: – Не хочу!
Его спрашивают: – А кем же ты хочешь?!
А он говорит: – Троллейбусом!
Ему говорят: – Да как же ты, Боря Брючкин, таким высоким троллейбусом будешь?! Ты же все провода порвешь!
– А зато сколько в меня сразу народу войдет?! – говорит Боря Брючкин – В такого высокого, а?! Целый миллион! А провода я в кармане возить буду, чтобы не порвались.
– Ну, если в кармане! – ему говорят. – Если миллион!..

И Боря Брючкин стал высоким-превысоким троллейбусом: до самого неба.

 

И вот, едет он вечером по городу Ленинграду, а в то время по небу космический корабль летит.
Боря Брючкин ему говорит: – Эй, чего ты летаешь? Садись, я тебя подвезу!
– Как же ты меня подвезешь, если я – космический корабль, по небу летаю а ты пo Ленинграду ездишь, троллейбус ты?!
– А я – необыкновенный троллейбус! – говорит Боря Брючкин, – Я – троллейбус до самого неба! Садись!
– Нет! – говорит космический корабль. – Это неудобно, космический корабль – и вдруг о троллейбусе ездит! Что в газетах напишут?
– Да ведь я – не простой троллейбус, я – Боря Брючкин! – говорит Боря Брючкин. – Меня даже Главным Электромонтером хотели назначить!
– Ах, вот как! – говорит космический корабль. – Тогда – конечно! Я ведь не знал.

И космический корабль влетел в троллейбус и поехал по Ленинграду. И очень хорошо отдохнул, и на Ленинград посмотрел: Ленинград ведь такой красивый! А когда космический корабль в троллейбусе накатался, а целый миллион ленинградцев приехал, куда ему нужно было, то есть на Невский, – ведь всем ленинградцам нужно на Невский, это всему миру известно!

Тогда Боря Брючкин сказал: – До свидания! – и поехал домой спать.
Приехал, и прямо к себе на 8-й этаж въехал – без лифта, конечно: он ведь троллейбусом был! А потом стал спать ложиться, – глядит, а он в кровать не помещается.
Ой! – говорит, – Я и забыл, что я – троллейбус! Чуть кровать не сломал!

И он назначил себя обратно в Бори Брючкины, и только тогда лег спать.

Как папа стал толстым

Как совет министров под подушкой потерялся

Одна Верочка утром под одеялом превратилась в чудовище. Которое не хотело утром в школу вставать. В таракана, наверно. Тараканы ведь в школу не ходят!

Ее мама очень испугалась, и говорит:
- Ой, какое несчастье! Надо вызвать “Скорую помощь”!
И стала звонить в “Скорую помощь”.
И говорит:
- “Скорая помощь”? Срочно приезжайте! У нас ребенок превратился в такого таракана, который не хочет в школу вставать!

“Скорая помощь” говорит:
- Да, это ужасный таракан! Просто чудовище! Они - самые ужасные чудовища, эти тараканы, которые не хотят вставать в школу! По утрам. Ребенка как зовут?

Мама говорит:
- Верочка!  

“Скорая помощь” говорит:
- Ох, какой ужас! Чудовище Верочка! Если бы его еще Мишкой или Колей звали, - это куда ни шло: мальчишки - они все чудовища! Ну, если не чудовища, так шалуны и озорники! А ведь ваша Верочка, наверно, с белыми бантиками ходила?

Мама говорит:
- Вот именно! С белыми!

“Скорая помощь” спрашивает:
- А на пианино она, случайно, играть не училась?

-Училась, училась! - говорит мама. - Представляете?

- Ничем помочь не можем, - говорит тогда “Скорая помощь” - Чудовища, которые раньше, еще вчера, например, учились играть на пианино, - они лечению не поддаются. Мы на таких как посмотрим, так сами от ужаса чем-нибудь заболеваем. Какой-нибудь тараканией или слонопотамией. В общем, в постель забираемся. И сегодня у нас в городе такая эпидемия, что мы уже сто раз забирались: все мальчики и девочки превратились в таких чудовищ, которые не хотят в школу вставать, и даже сама учительница превратилась. Так что в школу вообще ходить некому.

Мама говорит:
- Неужели и директор школы превратился?

- И директор, - отвечает “Скорая помощь”, - и даже сам Совет министров! С него-то вся эпидемия и пошла! Совет министров сегодня нам самый первый позвонил, и говорит: “ Я хочу спать, а в министры идти не хочу! И вообще вставать не хочу - я, наверно, превратился в чудовище! Помогите!”

Тогда мама говорит:
- Ну, уж насчет Совета министров я не поверю! Эта “Скорая помощь” просто завралась, потому что сама из-под одеяла вылезать не хочет! Но дело-то совсем плохо, а?!

И она еще больше перепугалась, и с перепугу позвонила в Совет министров. А из Совета министров ей говорят:
- Извините, мы всеми министрами были раньше! А теперь лежим в постелях, и спать хотим.
А потом говорят:
- Вы, наверно, насчет чудовища? У вас, наверно, дочка?

Мама говорит:
- Да!

Совет министров говорит:
- Ну, так мы сами теперь чудовища! Которые не хотят вставать, и идти в министры!
- Та-ак! - сказала мама грозно. - А долго вы еще собираетесь быть в чудовищах?!

Совет министров говорит:
- Ну, хоть пять минуточек еще можно?! Мы еще пять минуточек поваляемся в постели, - а потом из чудовищ выздоровеем!

Мама говорит:
- Пять минуточек? Ну, ладно, что же с вами поделаешь! Пять минут разрешаю!
А потом говорит:
- Так что же это получается? Все - чудовища, а я одна - не чудовище? Не-ет, это неинтересно! Я тоже хочу пять минуточек!

И мама забралась обратно в постель, и тоже превратилась в такое чудовище, которое не хочет в школу вставать. И в министры не хочет. И в мамы. Никуда не хочет, потому что хочет еще пять минут поваляться в постели.

Вот почему с тех пор в той стране и в том городе все такие чудовища. Из-за эпидемии. И пришлось им к школе моторчик приделать, и школа сама приезжает по утрам к Верочкиной постели. А чтобы школе в окошко въезжать, школу сделали маленькой, как спичечный коробок. И Верочка школу в кровать к себе взяла, чтобы в ней поучиться, - да и засунула ее куда-то под подушку нечаянно. И школа где-то под подушкой потерялась. И почему это веревочку к школе не привязали?! Чтобы она была у школы, как хвост, и за этот хвост школу можно бы было из-под подушки вытаскивать?! И к Совету министров тоже обязательно надо привязывать веревочку, если он еще без хвоста. А то как же его найдешь, под подушкой – то?!

Как заболело спасибо

У одной Верочки, – дочки одного папы, - было длинное - длинное спасибо! Во-от такое:
– Какибо – папибо – любибо - добрибо - дадибо – большибо – спасибо!

Оно было таким длинным, когда папа к Верочкиной машинке верёвочку привязывал.
Но только папа привязал, – и спасибо испортилось!

Остался от длинного-длинного с п а с и б о только самый кончик. Вот такой:
Б О !

И Верочка папе так и говорит, когда папа верёвочку привязал:
– Бо!

– Ой! – испугался папа. – Что такое “бо”? Бо-бо? У тебя что-то болит? Тогда надо срочно вызвать врача!
И он вызвал.

А врач пришёл, руки помыл, трубочку достал, и стал Верочку слушать.
Слушал-слушал, слушал-слушал, слушал-слушал, слушал-слушал, – долго-долго слушал! Во–от так:
– Тишите- лежите-глубжите-дышите-скажите-громшите-где -ваше-спаси–бо?!

А с п а с и б о ему из Верочки в трубочку отвечает:
–Мышибо-бежибо-хвостибо-вильнибо-беднибо-дочкибо-спасибо --схвостибо!

–Ой! – испугался врач. – Что такое схвости-бо? Бо-бо? У тебя, девочка, спасибо совсем заболело!
– И скоро умрёт? – испугался папа.
– Конечно, – сказал испуганный врач. – А без “спасибо” знаете кем девочки становятся? Девочками - певочками - мевочками - верёвочками!
– Ой, верёвочками! – испугалась Верочка. – И их к машинкам привязывают?

– Ещё как! – сказал врач. – Вот так: привязывают, примазывают, придазывают, прихрязывают! И по лужам вместе с машинкой таскают, и в лужу бросают, и ногой на них наступают, а когда девочка-верёвочка грязной становится, её отвязывают от машинки, и в мусорный ящик опускают! Вот так: опускают, мопускают, “до свиданья” говоряют, ящик крышкой закрывают, – и её позабывают!

– Ай! – сказала Верочка. – А в ящике темно?
– Темно.
– Уй! – сказал папа. – И меня в этом ящике не будет?
– Не будет.
– А если сделать укол? – спросил папа.

– Ну, конечно, если сделать укол, то, может, поможет... – сказал доктор, и стал доставать шприц. Длинный-длинный, большой-большой! С длинной-длинной иголкой!

– Нет! – закричала Верочка. – Не Надо Укол! Спасибо Уже Выздоровело! Выздоровело!
И сказала:
– Какибо-Папибо-Любибо-Добрибо-Большибо-Велибо-Спасибо!
И доктору сказала:
– Спасибо-Доктрибо-Шприцибо-Спрячибо! Пожалуйста!

И тогда доктор тоже сказал:
– Пожалуйста! – и вместе со шприцем и с уколом, – уехал.

Нет-бульон

В одной курице жил бульон.
А в цыплятах жили маленькие бульончики.
А в петухе жил огромный бульон, на целую кастрюлю, и он говорит :
-А давайте из петуха, из курицы, да из цыпленка убежим! А то еще нас сварят неправильно! Какая-нибудь Верочка!
И бульоны убежали. В другую страну, в Бульонию.

А Верочка пришла с кастрюлей к петуху, стала бульон из него в кастрюлю звать: “Буль-буль-буль!” - глядь, а кастрюля совсем сухая. Нет бульона!
Верочка к курице пришла, стала бульон звать - опять нет. К цыплятам - опять.

И Верочка говорит:
- Я знаю! Это называется Нет-бульон! Его надо кушать Нет-ложками из Нет-тарелок!

И Верочка раздала папе и маме по нет-ложке, - они в нет-ящике нет-буфета лежали, нарочно нет-бульона поджидали, - и папа уже почти что начал нет-ложкой нет-бульон нет-кушать, - но тут мама говорит:
- Лучше пусть нет-папа, нет-мама и нет-Верочка покушают!

- Правильно! - обрадовалась Верочка. - А то они всегда сидят за нет-столом, когда нас дома нет, а кушать им нет-нечего! У нас же всегда много – много на столе всего наставлено! Они, наверно, ужасно проголодались!

И папа, мама, и Верочка все со стола убрали, - и ушли гулять. А когда вернулись, то обнаружили: весь нет-бульон нет-съеден. Нет-ложками из нет-тарелок. Ни капельки не осталось! И с тех пор нет-папа, нет-мама, и нет-Верочка, когда папы, мы и Верочки дома не было, всегда что-нибудь нет-кушали. Верочка им специально оставляла: на пустом – пустом столе что-нибудь нет-нет особенно нет-вкусное

Гостиница "Вологда"

Однажды случились такие неприятности: Боря Брючкин поселился с мамой в гостинице "Вологда", и заболел гриппом. А еще в мире все деньги кончились, а надо было как раз запускать космические ракеты с космонавтами, да не просто так, а за деньги. На эти ракеты ведь очень много денег нужно! И горючее для ракет покупать, бензин, то-есть, и красивую краску, чтобы ракеты покрасить! Неприлично ведь в некрашеных или даже разных ржавых ракетах к лунатикам и марсианам в гости лететь, верно? Они ведь подумают, что мы тут, на Земле, вообще некультурные!
И все совсем не знали, что делать.

И тут вдруг мама Боре Брючкину сказала, что грипп у него - болезнь заразная. И все, кто к нему прикоснутся, могут заразиться. И тогда Боря Брючкин своими пальцами стену и кровать у гостиницы “Вологда” и заразил. Всю гостиницу, значит. Заразными пальцами натер.

Сначала у гостиницы “Вологда” поднялась температура. Кто в этой гостинице проживал, сразу закричали:
– Жарко! Воды! Спасите!

Но гостиница “Вологда”, никого не слушая, улеглась на спину, и стала болеть. А всем, кто в гостинице жил, и не выбраться из нее стало: лестница теперь на 6-ом этаже заканчивалась, сбоку.

– Гостиница с ума сошла! – закричали жители гостиницы, – Вызовите бригаду из сумасшедшего дома!
– Ничего не с ума! – говорит им одна девочка с пятого этажа, горничная Верочка, – Обыкновенный грипп! Надо вызвать квартирного врача: пусть поставит термометр.

Но, пока звонили врачу, у гостиницы открылись кашель и насморк. И она стала кашлять и чихать, сморщивая окна и вычихивая из них своих жителей так, что они: некоторые взлетали под самое небо, некоторые до Москвы долетали, а один, по имени Васька Авоськин, вылетел на околоземную орбиту и сделался:

а. космонавтом
б. спутником Земли

Обсерватории всего мира его немедленно обнаружили, запросили по радиотелескопам, как он туда попал, а Васька им ответил, ужасными словами ругаясь:
– Гостиница вычихнула! Боря Брючкин подстроил!

Тогда бросились со всего мира к гостинице, поставили ей градусники, – и открыли новый способ запуска космонавтов. Вместо ракет.

И, хотя в гостиницу целый грузовик порошков насыпали, а выздоровевшая после порошков гостиница больше чихать не хотела, ракеты тоже решили больше не строить. Зачем, если гостиницы так хорошо гриппом болеют?!

Как папа стал толстым

Что вдруг папа однажды

Однажды папа вдруг говорит:
- Пока! Ухожу на работу!
А Верочка говорит:
- Не уходи! Мне будет без тебя скучно!
А папа тогда говорит:
- Давай я тебя съем! Ты будешь сидеть у меня в животе, и мы будем вместе!
- Нет! – сказала Верочка. – Не хочу! Я не буду из живота видеть маму!
- Но я ведь и маму съем! – сказал тогда папа. – И вы будете вместе! У меня в животе!
- Нет! – сказала Верочка. – А бабушка?
- А я и бабушку съем!
- А моя подружка Наташа?
- И Наташу съем!
- А моя воспитательница Анна Владимировна?
Съем! – сказал папа храбро. – Я всех съем!

И съел. И еще съел в придачу кошку Ксюшу с котятами. И все: мама, бабушка, Наташа, Анна Владимировна, и кошка Ксюша с котятами стали сидеть у папы в животе. Все вместе. И было им весело. А папа с большим животом пошел на работу.

Но автобус…

Что с автобусом

Папе надо было ехать на работу на автобусе.
Но у папы стал живот больше автобуса.
И в автобус ему было не влезть.

- Ох! – сказал папа. – Придется мне и автобус съесть!
И он съел автобус.
А этот автобус заурчал, - да не поехал. Ехать – то нужно было по улице! А улицу папа не съел!

- Ох! – сказал папа. – Придется съесть улицу! А то я на работу опоздаю!
И он съел улицу.

Бедный папа! Автобус, конечно, сразу поехал по улице! Зато папа сразу стал таким огромным, как сто домов! Улица ведь – не просто улица, а улица из ста домов! И из трамваев! И из столбов со светофорами! И с кино, и с универмагом! А, главное, с черным подвалом в одном из домов, - в тринадцатом, и с дверью в этот подвал – тоже черной; а за этой черной дверью жил черный злодей – чародей Негодяев! И этот Негодяев…

Что Негодяев

Злодей – чародей Негодяев, как только узнал, что его съели, ужасно испугался.
- Ай – яй – яй! – закричал он. – Меня нельзя есть! Я же злодей -чародей! Я должен делать зло! Своими чарами!
И он быстренько от страха своими чарами сделал никуда не годное зло.
Он выскочил из черного подвала, наставил свой черный палец тыркалкой, и протыркал у бедного папы в животе дырочку.
И из этой дырочки у бедного папы полилась кровь!

- Ой! – заплакала мама. – Наш папа умрет!
- Не умрет! -– сказала Верочка. – Не плачь, мама! Мы его спасем!
И она побежала в универмаг, купила пластилин, и дырочку – залепила!
И кровь перестала течь!

А заодно она злодею – чародею Негодяеву пластилином еще и глаза залепила. И он перестал видеть, как надо делать зло!
- Ого – го! – закричал тогда злодей – чародей, чтобы всех в темноте очень испугать, и снова про зло увидеть. Когда все испуганы, то как им сделать зло, - очень даже видно!
- Нет, угу – гу! – ответила тогда ему Верочка, - чтобы он, наоборот, сам испугался! Ведь когда злодей – чародей сам испуганный, он еще слепее становится! Слепее слепых!

И тогда испуганный злодей – чародей Негодяев стал тыркать своими тыркалками, - да от испуга не папе в живот, а в свою черную дверь в подвал. И он продырявил эту дверь, да зря: никакой крови из двери не потекло.
- Эх – ма! – сказал злодей – чародей. – Все! Значит, я больше не злодей! Кончился я! – и стал хорошим.

Он черным котом Васькой стал.
И женился на кошке Ксюше с котятами.

И тут…

Что тут

И тут настала свадьба.
И все стали танцевать.
А из одного дома, - номер двенадцать, - вылезли музыканты, и стали играть.

А кошка Ксюша стала с котом Васькой целоваться, а автобус приехал к папе на работу, - а папа эту работу сразу съел. Чтобы работа тоже стала в его животе, и ему больше на работу совсем не ходить. Вот почему папа с тех пор всегда сидит дома, и улыбается.
Верочке и маме.
Через дырочку, которую злодей – чародей протыркал.
А Верочка и мама – ему.
Улыбаются.

Очень, очень толстому, и поэтому очень хорошему папе.

---

Впервые опубликовано на сайте литературного конкурса "Тенета"