Журнал"Трамвай" №94-09

Олег Кургузов

Дождливая арифметика

Когда пошел дождь, я спросил папу:

- А сколько в нем дождинок?

- Тысяча, - сказал папа неуверенно. - Или даже миллион.

И тогда мы высунулись в окно и стали считать дождинки. Сначала на сухом асфальте их было очень легко считать: одна, две, три, четыре...

Но скоро весь асфальт стал мокрым, все капли слились в одно большое пятно и мы сбились со счета.

- Не беда! - сказал папа. - Будем считать лужи.

Во дворе появилась одна лужа, две, три. Считать лужи было даже интереснее. Потому что все лужи были разные: одна как блин, другая как огурец, третья как бегемот.

Но скоро мы опять сбились со счета. Потому что и блин, и огурец, и бегемот слились в одну большую лужицу. Тут и дождь закончился.

Мы с папой вышли во двор и посмотрели на нашу лужицу с гордостью.

- Не каждый сможет столько воды насчитать, - сказал я.

- Учи арифметику получше, - сказал папа. - И ты сможешь насчитать целый пруд или речку, или даже море.

- Ого! - сказал я. - Ради моря можно выучить что угодно!

Потом я разбежался и со всего маху прыгнул в лужу. Брызги во все стороны! Сто или миллион!

Я - мокрый с ног до головы. Папа - мокрый с ног до головы. Вода стекает с нас тоненькими струйками и журчит, как весенний ручеек.

- Вот тебе и арифметика, - грустно говорит папа.

И мы идем сушиться домой.

Андрей Горшков

Сказка про дорогу

Пришла осень, и Еженька с Медведем начали собираться в дорогу. Они умыли свой дом со стеклянной крышей и причесали мохнатую зеленую траву, которая была у них

вместо пола. Все свои лечебные травы Еженька отнесла Барсучихе Александровне и научила ее, как ими пользоваться.

Потом пришли Мышь с Хомяком и подарили им в дорогу большой пестрый зонтик Еженька с медведем в последний раз переночевали в своих вмятинках на травяном

полу, а на рассвете вышли из дома и потопали по мокрой тропинке в сторону реки. Шел мелкий осенний дождь, и листья на деревьях висели, как мокрые тряпочки. Медведь

раскрыл большой пестрый зонт, а Еженька крепче прижалась к медвежьему боку, чтобы не было мокро и грустно.

Вскоре они вышли из леса и спустились по тропинке к реке. Ивы над водой стояли сонные и мокрые, а камыш дрожал на холодном ветру. По мутной воде плыли жел-

тые листья и черные ветки. Медведь осторожно опустил в воду зонт, и тот поплыл вдоль берега, как большой пестрый лист, оторвавшийся от зонтичного дерева.

Медведь взял Еженьку под мышку, шагнул на зонтик и, крепко держась за ручку-мачту, оттолкнулся как можно сильнее от берега. Течение сразу подхватило их и по-

несло вперед все быстрее и быстрее.

—    Куда вы плывете? — спрашивал их мокрый камыш, а Медведь отвечал:

—    Мы сами этого не знаем.

—    Там дальше ничего нет, — шептали им сонные ивы.

—    Скоро там будем мы, — грустно говорила им Еженька.

Так они плыли и плыли, медленно покачиваясь, и сами не заметили, как уснули. Течение несло их вперед, мимо Дремучего Леса, мимо деревянного моста, мимо гудящей

сосны.

Прошло много часов, и когда Медведь проснулся, он увидел, что река стала очень широкой. Берега едва-едва виднелись в вечерней дымке.

Еженька сладко спала на медвежьей лапе, и Медведь не стал ее будить. Свободной лапой он пытался подгрести поближе к берегу но скоро понял, что это бесполезно. Тече-

ние было сильнее его. Скоро берега совсем скрылись из вида, и тут Медведь понял, что их унесло в открытое море.

Солнце медленно опустилось за горизонт.

Скоро стало совсем темно, и только плеск волн нарушал ночную тишину. Еженька зашевелилась во сне и сказала:

—    Медведик, мне холодно, из-под двери дует...

Медведь обнял ее всеми четырьмя лапами и прижал к своему теплому брюху.

—    А что это плещется? — сонно спросила Еженька.

—    Спи, — сказал Медведь, — это дождик стекает по стеклянной крыше.

Еженька крепче прижалась к медвежьему брюху и уснула, а Медведь всю ночь смотрел в темноту и только под утро задремал.

А когда он открыл глаза, то увидел желтое солнце и синее море, а впереди, в утренней дымке, большой зеленый остров. Там на берегу стоял кто-то очень маленький и махал

им лапками.